Прежде чем выскользнуть из Киото, их вождь Кацумата приказал постоянно вести наблюдение за резиденциями Торанаги и Огамы. «Как только появится возможность напасть на любого из них – это должно произойти снаружи их стен и иметь разумный шанс на успех, – немедленно произвести нападение одним человеком. Одним, не больше. Сиси необходимо беречь, но мы должны быть готовы. Незапланированное нападение – наш единственный способ отомстить».
У ворот несколько носильщиков с тюками свежих овощей и корзинами свежей рыбы остановились у барьера. Бдительные стражи внимательно их осмотрели, потом взмахом руки показали, что те могут пройти; каждый из носильщиков был осмотрен с равной тщательностью.
Юноша снова зевнул. Через часовых не проскользнуть, бесполезно. Он задумался на мгновение, сумела ли эта девушка, Сумомо, проникнуть внутрь и остаться там, как согласился Кацумата. Ииии, просто чудо, что эти трое смогли бежать через подземный ход, чудо. Только где они теперь? О них ничего не было слышно после того невероятного побега. Впрочем, какое это имеет значение? Они должны быть в безопасности, как и мы, – у нас есть высокие покровители. Позже мы перегруппируем силы. Мы отомстим. Сонно-дзёи наступит.
Он видел, как стражники завернули за угол и исчезли из виду. Теперь он почувствовал усталость, но мысль о теплых футонах и ожидающей его любовнице прогнала ее почти целиком.
Патруль сёгуната достиг Восточных Врат. Приземистое караульное помещение прижималось к стенам и тянулось в обе стороны от Врат; при необходимости оно могло вместить пятьсот человек. Сами Врата имели шесть метров в высоту и были сделаны их тяжелых, окованных железом бревен, с одного боку стояли распахнутыми ворота гораздо меньшего размера. Стены поднимались еще выше, они были древними, каменными.
На мгновение новый караул шумно перемешался со старым, хотя экипировка каждого воина была предусмотрена так, чтобы производить как можно меньше шума. Офицеры осмотрели людей и оружие, потом старый караул начал строиться, а офицер и один асигару, пеший воин, из новой смены двинулись через дорогу. Дождь прекратился. Немного солнца пробилось через завесу облаков. Оба самурая свернули на другую улицу и вошли в еще одну казарму, похожую на многие другие в Киото. Здесь располагались двести самураев Огамы – на большом удалении от Врат, но все же достаточно близко.
– Сорок воинов, вот их имена, – сказал офицер такому же офицеру из Тёсю и поклонился. – Ничего нового для сообщения нет.
– Хорошо. Вы оба, пожалуйста, пройдите со мной. – Офицер Огамы миновал кордон из своих людей и повел прибывших по коридору, изучая на ходу список имен. Дверь, за ней пустая комната, закрытая дверь в противоположной стене. Офицер постучал в нее, потом открыл. Внутренняя комнатка была голой, не считая низкого столика и татами на полу. Огама стоял у окна, вооруженный, настороженный, но один. Оба офицера отошли в сторону и поклонились.
Асигару снял свою большую шляпу и превратился в Ёси. Он молча передал свой длинный меч своему офицеру, короткий оставил при себе и вошел в комнату. Дверь закрылась за ним. Оба офицера выдохнули. Оба были покрыты потом.
В комнате Ёси поклонился.
– Благодарю вас за то, что вы согласились на эту встречу.
Огама поклонился и знаком пригласил Ёси сесть напротив.
– Что случилось такого срочного и к чему такая секретность?
– Плохие новости. Вы сказали, что партнеры должны делиться особо важной информацией. Прошу прощения, Нори Андзё назначен тайро.
Это известие заметно потрясло Огаму, и он внимательно выслушал все, что Ёси рассказал ему. Когда Ёси заговорил об императорском приглашении, часть его гнева растаяла.
– Какая честь, и признание! Ииии, и в самое время.
– Вот и я подумал то же самое. Пока не вышел из дворца. Тогда мне открылась вся глубина этой западни.
– Какой западни?
– Заполучить правителя Сацумы, Тосы, вас и меня – всех в одном месте и в одно время! В церемониальных облачениях! Внутри дворцовых стен. Без оружия или охранников!
– А что мог бы предпринять Вакура? Любой из них? У них нет самураев – ни армий, ни денег, ни оружия. Ничего!
– Да, но подумайте: когда мы четверо окажемся все вместе перед Сыном Неба, это будет идеальный момент для кого-нибудь – Вакуры, принца Фудзитаки, Сёгуна Нобусады или принцессы – предложить, чтобы «в этот столь удобный час в качестве подарка Божественному четыре величайших даймё страны выразили ему свою преданность, предложив ему свои державы».
Лицо Огамы потемнело.
– Ни один из нас не согласился бы, ни один! Мы бы тянули время, изворачивались, даже солгали бы и…
– Солгали? Сыну Неба? Никогда. Слушайте дальше: предположим, принц-советник, до церемонии, тайно, скажет вам что-нибудь вроде: «Князь Огама, Сын Неба желает усыновить вас, сделать вас принцем Огамой, капитаном императорской стражи, военным хранителем Врат, членом Нового императорского совета десяти, который будет править вместо Сёгуната Торанаги, незаконно захватившего власть. Взамен…»
– А? Что за Совет десяти?
– Подождите. «… взамен, вы просто признаете его тем, кто он есть: Сын Неба, император Ниппона, хранитель священных регалий – Меча, Зеркала и Ожерелья – ведущий свое происхождение от богов и возведенный надо всеми людьми; взамен вы посвятите свое княжество и своих самураев его службе и его желаниям, которые будут выполняться через Императорский совет десяти!»
Огама неподвижно смотрел на него, капли пота выступили на верхней губе.
– Я… я никогда не отдам Тёсю.
– Может быть. Может быть, нет. Возможно, императорский вестник скажет: кроме того, император утвердит вас в вашем княжестве как правителя Тёсю, победителя гайдзинов, хранителя проливов, отвечающего только перед ним и перед Императорским советом десяти.
– Кто еще войдет в этот Совет? – хрипло спросил Огама.
Ёси вытер пот с собственного лба. Весь этот замысел вдруг отчетливо представился ему, когда он достиг своих казарм. Этому помогло случайно оброненное генералом Акедой замечание о том, насколько коварны люди в Киото, будто сам воздух здесь питает их злокозненные мысли, и то, что в первый миг представляется даром, через мгновение оборачивается удавкой.
Ему тогда стало физически плохо, потому что он понимал, что его можно было бы соблазнить так же легко, как любого другого, так и случилось сегодня, несколько мгновений назад, когда он, убаюканный, поверил в ложь, что ему ничего не грозит, и чувствовал бы себя в безопасности до тех пор, пока не очутился бы в полной изоляции и не получил бы приглашения в мир иной.